– На «Химволокно» пришел в феврале 1985 года, после службы в армии. Работал слесарем по контрольно-измерительным приборам и автоматике в цехе КИПиА. На тот момент недолго и поработал – года полтора, не больше. Старшей дочке еще и полгода не исполнилось, как прямо на заводе мне вручили повестку из военкомата. Собрали нас в физкультурном техникуме, транспорт подали. И к 24.00 мы уже были в эшелоне. Очень быстро все происходило, еле успел на несколько минут домой заглянуть.
Базировался наш отдельный батальон химической защиты в деревне Новая Ельня Краснопольского района Могилевской области. Деревня была большая, школа хорошая, 3-этажная. В ней мы жили почти все лето, только в августе палаточный городок поставили. Но когда батальон ушел, то деревню отселили. Радиационный фон был довольно высокий, и эта деревня вошла в первую волну отселения.
Так как срочную службу проходил на Черноморском флоте, на плавбазе подводных лодок, порт приписки – Севастополь, и специальность была – радиационная безопасность (с 1982 по 1983 год – командир отделения химической службы корабля), то и в Новой Ельне определили меня дозиметристом-разведчиком. Наша задача состояла в отборе проб в населенных пунктах в зоне поражения. Выдавали нам карту, загружали уазик кольцами из труб, нарезанных на станках, и мы должны были найти определенное количество населенных пунктов, даже если реально они уже не существовали. Там мы отбирали пробы грунта, которые потом вертолетом или на автомобиле отправлялись в лабораторию. И так практически каждый день: с 6.00 до 20.00 мы находились в разъездах. Выдавали на день сухой паек. Хороший, питание вообще великолепное было.
А вот серьезность ситуации не все понимали. И о последствиях не думали. И многих из участников ликвидации последствий Чернобыльской аварии, к сожалению, уже нет в живых. Потому очень важно, чтобы больше такого не случалось. Ведь эхо Чернобыля отзовется еще не на одном поколении.
Юрий Вацлавович Дмуховский, инженер по пожарной безопасности отдела охраны труда филиала «Завод Химволокно»:
– В то время проходил срочную службу в армии – наша танковая бригада размещалась в городе Борисове. В ее составе был ремонтный батальон, в котором я и служил. Зимой 1988 года троих военнослужащих – прапорщика, меня (в то время – младшего сержанта) и водителя УАЗа – отправили в служебную командировку в поселок Рудаков Хойникского района. С автоматами, противогазами, со всеми личными вещами, которые за нами числились, плюс автомобиль. В Рудакове находилась оперативная группа гражданской обороны БССР.
Разместили нас в здании бывшего ПТУ. Мы обеспечивали связь нашей оперативной группы с другими подразделениями. Мы втроем занимались доставкой секретной почты (называлась это фельдъегерско-почтовой службой). Вообще собрали здесь очень много различных подразделений. Были части из Прибалтийского военного округа, из Закавказского военного округа и других. Они занимались непосредственно дезактивацией на местах. Также призывали людей из запаса со всего Союза.
Довелось побывать и в самом Чернобыле, и возле самого энергоблока. Запомнилась сосна недалеко от энергоблока. Сосновый бор вокруг реактора принял на себя первую волну радиации, порыжел, почернел и высох. Его так и называли — «рыжий лес». Лес вырубили и захоронили в могильниках — получилось кладбище деревьев. Одно дерево осталось. Его голые ветви и черный обожженный ствол напоминали крест – мрачный памятник страшной трагедии. Да и когда добирались в Чернобыльскую зону через Комарин, била в глаза неестественная рыжина лесов вдоль дороги.
В Чернобыле тогда стояла оперативная группа гражданской обороны СССР, куда мы доставляли почту. Моста через реку Припять еще не было, переправлялись на катере на другой берег, а дальше добирались пешком. Даже и сейчас вспоминать о Чернобыле жутковато. Люди на улицах - в спецодежде, в униформе, ни одного человека в гражданской одежде не встретишь. Обочины дорог закрыты полиэтиленом, дороги постоянно водой поливались, чтобы ветром радиоактивную пыль не разносило. Машины в городе были только те, на которые было оформлено специальное разрешение. Другие не допускались. Практически вся техника, которая была задействована на работах, связанных с ликвидацией последствий Чернобыльской катастрофы, там и осталась. Как и все вещи, предметы быта, одежда и пр. В мае 1989 года не из части, а оттуда, в запас уволился.
Как все воспринималось? Просто был приказ – и мы его выполняли. Обычная служба
Прошло время. Хочу пожелать всем, а особенно тем, кому довелось в то время там работать, - здоровья и еще раз здоровья. Это самое важное.